Приключения IKEA в России: стукачи из ФСБ, конфликт с Батуриной и цена встречи с президентом

Михаил Мень

Вторая ИКЕА должна была расположиться на юге Москвы и тоже за МКАД, на бывших сельхозугодьях.



В связи с этим нас ожидал непростой тест на смирение. Часть земельного участка занимали «земли сельхозназначения», чей статус нужно было изменить на «земли производства», а это весьма непросто. Но еще хуже обстояли дела со второй частью участка, за которой был закреплен статус «лесных земель», категорию которых изменить практически невозможно. В этом процессе необходимо задействовать множество различных комитетов и ведомств — всего 39 инстанций. После очередной резолюции нам каждый раз говорили, что осталось получить последнее разрешение. Но вслед за этим выяснялось, что необходимо одобрение еще одного ведомства, а за ним — еще одного…



Мы передавали документы из одной инстанции в другую, прилежно собирая все необходимые подписи. Кульминацией (хотя и не последним этапом) стала подпись премьер-министра Примакова. Потом эта бумага вернулась к нам, пройдя через те же кабинеты, только в обратном порядке. Но мы рано расслабились, получив пакет документов. На участке по-прежнему росли деревья, которые предстояло вырубить — естественно, получив на это специальное разрешение. Кто ж знал, что получить разрешение на вырубку деревьев, которые растут в лесу, которого отныне формально не существует, невозможно? Воздерживаясь от оценок, замечу: определенные различия между российской и западной логикой объективно существуют.



Как же теперь получить разрешение на вырубку? Мы не знали. Проблема разрешилась с подачи вице-губернатора Московской области Михаила Меня, большого любителя спорта. Российское отделение ИКЕА совершило крупное пожертвование на развитие детского спорта в Московской области. После этого рубить деревья и начать строительство нам разрешили. Для того чтобы обеспечивать наши магазины товарами, необходим был дистрибьюторский центр. Мы начали подыскивать участок под него и нашли неплохой вариант в 30 километрах к северу от нашего первого магазина в районе деревни Есипово Солнечногорского района. Глава района Попов оказался чрезвычайно активным человеком — он всегда был в пути с одной встречи на другую, всегда опаздывал, и люди из его приемной всегда объясняли его отсутствие тем, что он на встрече с губернатором. Впервые мы встретились с ним у нас в офисе — что в целом для него очень нехарактерно. После дежурного обмена приветствиями он внезапно заявил: «Мистер Леннарт, я все о вас знаю».



Конечно же, я поинтересовался откуда. Он ответил, что как раз едет из ФСБ, где внимательно изучил мое досье. Я не сомневался, что определенные данные обо мне там есть. Какое-то время мы подозревали, что наши телефоны прослушиваются. Слово за слово, я пытался выудить хоть какую-то информацию из Попова. Сначала он ограничивался общими словами, которые можно было отнести к кому угодно. Но я настаивал: «Скажите по крайней мере, что обо мне сказано плохого».



«Там особо отмечается ваш главный недостаток. Мистер Леннарт, вы очень скупой и экономите сверх меры».



Не успел Попов уехать, я сел писать запрос в ФСБ с просьбой предоставить выписку из моего досье. Я был почти уверен в том, что ответа не будет, но не мог удержаться. Через какое-то время в нашу службу безопасности позвонили из ФСБ, чтобы узнать, насколько серьезно следует относиться к моему запросу. Наш менеджер по безопасности подошел ко мне, чтобы выяснить, действительно ли я запрашивал такую выписку у ФСБ. Когда я рассказал ему обо всем, он еле сдержал смех. […] Владимир Путин

Я очень хотел, чтобы [основатель IKEA] Ингвар Кампрад встретился с президентом Владимиром Путиным. Мне казалось, эти два человека непременно найдут общий язык. Для Ингвара встреча с Путиным, конечно, стала бы ключом, который в будущем мог распахнуть перед нами не одну дверь. Путину, вероятно, тоже было бы интересно встретиться с известным и серьезным бизнесменом, который считает Россию страной, приоритетной для инвестиций.



Ингвар относился к этой идее не без интереса, но далеко не с таким энтузиазмом. Однако мне удалось убедить его написать Путину письмо на немецком языке, которое передали лично президенту. Конечно, наивно было предполагать, что это сработает, но нам говорили, что Путин читал его и, поскольку в нем поднимались вопросы экономического характера, передал его вице-премьеру Александру Жукову. Не исключено, впрочем, что это решение было принято кем-то из президентской администрации.



Узнав, что наше послание «расписано» Жукову, я расстроился и подумал, что стоит оставить эти попытки. Но Ингвар не терял оптимизма: встретиться с вице-премьером следует непременно. Я пообещал организовать эту встречу в кратчайшие сроки.



Ингвар несколько раз общался с Жуковым, обсуждая ситуацию в стране и мире. Вице-премьер подчеркивал, что российское правительство поддерживает деятельность ИКЕА в России и готово содействовать в реализации нашей инвестиционной программы. Ингвар повторял, что Россия является для ИКЕА приоритетной страной. Эти встречи неизменно проходили в обстановке взаимного доверия и уважения. Как-то я вновь оказался среди людей, с которыми можно было обсудить возможность встречи между Кампрадом и Путиным. Один из присутствующих сказал по-русски, что ИКЕА вряд ли захочет встречаться с Путиным. Я поинтересовался почему. Не знаю, говорили они серьезно или шутили, но ответ был такой: «ИКЕА же на всем экономит, а по нашему таксометру встреча с Путиным будет стоить пять-десять миллионов долларов, которые вы никогда не заплатите». Инстинктивно я почувствовал, что, пожалуй, будет лучше не развивать эту тему, и ничего не ответил. […] Елена Батурина

Один случай, связанный с именем госпожи Батуриной, супруги московского мэра Лужкова — известной, амбициозной и преуспевающей бизнес-леди и самой богатой женщины в России, — долго не выходил у меня из головы. Батуриной принадлежат строительные компании и целый ряд других производств, в частности, заводы, которые делают мебель из пластмассы. В одной из наших встреч с представителями этой компании, которую мы рассматривали в качестве потенциального поставщика, неожиданно приняла участие сама госпожа Батурина. Она вошла в комнату посреди разговора и, не представившись, заявила, что если мы собираемся закупать продукцию одного из ее предприятий, то делать это предстоит на ее условиях. Условия эти оказались за гранью разумного и были абсолютно неприемлемыми. Потом нам говорили, что это разногласие сыграло роль красной тряпки в наших последующих переговорах с ее супругом о строительстве ИКЕА на Кутузовском проспекте. До сих пор не могу поверить, что это может быть правдой. Один из дошедших до наших дней пережитков старой советской системы — это разного рода доносчики, работающие на ФСБ и внедренные во все крупные предприятия. Это часть повседневной жизни, совершенно обыденная и в большинстве случаев совершенно безвредная.



За годы моей работы в России служба безопасности ИКЕА не раз докладывала мне о подобных людях. Я с самого начала решил полностью игнорировать это явление. Мне было совершенно неинтересно знать, кто у нас «стукач», а кто нет, — нам в любом случае нечего скрывать. Если бы я все время думал про то, что, где и кому сказал в собственном офисе, я бы просто не смог работать. При случае я рассказал об этом Ингвару, и он согласился, что если к нам кого-то и внедрили, то нам это только на пользу. Пусть все знают, что наши намерения серьезны и скрывать нам нечего. «