Учёный Гусев А.Л.- интервью

 30.07.2018 года

 Ученый Александр Гусев заявляет: «Государство получает триллионы рублей за то, чтобы превратить Саров, а затем и всю Россию, в радиоактивную мертвую зону».

 Саров – ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование) в Поволжье, исчез со всех карт еще в 1947 году, после запуска в СССР атомного проекта, у истоков которого стояли И.В. Курчатов и Ю.Б. Харитон. Здесь создавалась атомная бомба, здесь трудился академик Андрей Сахаров и другие знаменитые физики, сюда в разные годы приезжали и Борис Ельцин, и Дмитрий Медведев. Сегодня Саров остается на позиции одного из ведущих атомоградов страны. Вот только творится в нем нечто странное, а для знающих людей – и вовсе пугающее.

 Об этом юрист и правозащитник Анатолий Фурсов решил побеседовать с Александром Леонидовичем Гусевым, ученым, который посвятил всю свою жизнь отечественной атомной энергетике, космонавтике и экологическим проблемам. В ходе рабочей встречи выяснились такие подробности, от которых в любом нормальном государстве случился бы, как минимум, общественный коллапс и отставка правительства. У нас же традиционно – тишь да гладь…. 

 Справка от редакции. А.Л. Гусев — автор более трехсот научных работ, ста патентов, разработчик устройств в области технологий безопасности, криогенных и вакуумных систем, систем газового анализа, энергетических систем и др. С 1983 по 1997 гг. служил в Космических войсках нашей страны, в том числе и на космодроме Байконур. Работал в Сарове. Позднее занимался вопросами альтернативной энергетики и экологии. Возглавил несколько зарубежных проектов, финансируемых крупнейшими производителями – от немецких Daimler-Chrysler и Bayer до японского Nissan. Эксперт ЮНИДО и ООН в области водородных технологий. Автор и член научного совета редколлегии украинского журнала «Возобновляемая энергетика» и других авторитетных научных изданий. Президент Международной Ассоциации «Альтернативная энергетика и экология».  Учредитель международных форумов, руководитель российской научной группы по программе Большой Адронный Коллайдер (Швейцария-Франция). Соискатель Нобелевской премии в области альтернативной энергетики. Участник волонтерских программ и эко-движения в России.

Скажите, правда ли что Саров стал неким подобием злокозненной Зоны, прямо по Стругацким?

—  Скажем так: смертоносной серебристой паутины, или золотого шара, исполняющего все желания, я там не наблюдал. Однако аналогию вы подметили верно. Федеральный ядерный центр, равно как и вымышленная Зона, не прощает малейшей оплошности. Каждый, казалось бы, пустяк здесь может привести к фатальным последствиям. И все это мы наблюдаем на практике: сегодня смертность в Сарове в два раза превышает рождаемость; очень часты тяжелейшие заболевания, и, прежде всего, онкологические (15% от всего населения). Дети все чаще рождаются со врожденными аномалиями. Аномально высока преступность. И даже попыток суицида в этом условно благополучном городе заметно больше, чем в среднем по РФ. Почему все это происходит? Тут целый клубок тяжелейших проблем, решить которые можно лишь при добросовестном отношении государства к столь серьезной отрасли, и при жестком гражданском контроле за ней. Но ни первого, ни второго в современной России, увы, не наблюдается.

Давайте разматывать вместе этот клубок. В чем вы видите первопричину происходящего?

— Что ж, попробуем. Истоки всех бед, думается, лежат в плоскости традиционного замалчивания, как это было принято и во времена СССР. Надеюсь, все еще помнят пожар на Чернобыльской АЭС в 1986 году, и как эту крупнейшую техногенную катастрофу современности замалчивали практически целый месяц? А это, в свою очередь, привело к неисчислимым потерям, в том числе и человеческим… Если же вы полагаете, что в современном якобы открытом мире что-то изменилось, то напрасно. Во всяком случае, не в Сарове. Так, в 1997 году здесь произошла авария на производстве изотопов кадмия, организованном в интересах частной компании. Было госпитализировано в тяжелом состоянии более 40 человек. Знаете, скольких из них позже признали пострадавшими? Двоих! Или 2003 год: на объекте, где работали с урановой стружкой, было серьезно облучено два сотрудника. В результате инцидент официально был назван «рядовым происшествием, в ходе которого выгорело 2 м пластика». Понимаете, не две человеческих жизни, а два метра какого-то пластика! И так во всем.

Вы скромно умолчали, что благодаря вам в том же 1997 г. в Сарове была предотвращена радиоактивная катастрофа и эвакуация города. Тогда погиб физик Захаров и пострадал еще один человек; но жертвы могли быть огромны…

— Такое событие действительно имело место быть. Авария произошла 17 июня 1997 г. во время ручной сборки РС (радиоактивной сборки) в виде полусферы из высокообогащенного урана с медным отражателем. Экспериментатор производил сборку в одиночку, и без оформления соответствующих документов, что является грубым нарушением всех инструкций. Ведь недаром говорят, что все инструкции пишутся кровью — объект в итоге собран был неправильно, произошла цепная ядерная реакция, что могло привести к последствиям, сравнимым с Чернобылем. Сработала аварийная сигнализация, решался вопрос об эвакуации всего города.

Дальнейшее объясню предельно просто: чтобы остановить реакцию, необходимо было разъединить критическую сборку; еще проще – «растащить» две полусферы уранового шара, не используя при этом металлических устройств. Последнее было необходимым условием, так как при приближении металлических захватов к полусферам резко повышалась температура, что еще более усугубляло ситуацию. Не помогли даже роботы западного производства: они просто вышли из строя, ведь в зоне реакции было более 800°. Тогда руководство проекта обратилось ко мне, так как они знали, что на Байконуре я занимался вакуумными испытаниями космических аппаратов и изучал вакуумную технику. Я оперативно предложил вариант по применению вакуумного захвата из термостойкой вакуумной резины. И в течение суток такой захват был изготовлен, применен, а город спасен.

 Сарову очень повезло, что вы оказались в нужное время и в нужном месте. Но вернемся к нашему клубку проблем. Что еще, кроме замалчиваемых техногенных катастроф, грозит россиянам?

— Рукотворные техногенные катастрофы. Да-да, в самом прямом смысле этого слова. А корень зла здесь кроется в непомерной корысти, безответственности и некомпетентности властьимущих. Приведу немного статистики — Россия к 2017 году накопила более 500 000 000 м3 жидких радиоактивных отходов (ЖРО) и более 70 000 000 м3 твердых радиоактивных отходов (РАО). И все это не превышает критическую величину. Рассмотрим вопрос утилизации ЖРО: мы по-прежнему обладаем высокими технологиями в области их переработки. У нас в стране были созданы профильные комбинаты, где осуществляется накопление, хранение и переработка ЖРО. К слову, в развитых странах, эксплуатирующих атомные электростанции, также имеется сопутствующая индустрия. Однако наиболее тонкими технологиями обладает именно Россия. Например, мы способны из данных отходов выделять уран-235 для повторного его использования. Есть чем гордится.

 Что же идет не так?

— Я не случайно обмолвился о «выдающихся» качествах наших властей. Стоит также приплюсовать сюда прямое несоблюдение основного закона — Конституции РФ. Она, как и в ряде других цивилизованных государств, напрямую запрещает ввоз ЖРО из-за границы.  За исключением случаев, когда отходы планируется перерабатывать в ближайшей обозримой перспективе и строго — при наличии надежных технологических и конструктивных возможностей хранения. Вот эта-то оговорка, к общей нашей беде, и дала возможность Путину В.В. подписать еще в недобром 2001 году ряд законодательных актов, разрешающих заключать контракты по ввозу радиоактивных отходов из Германии и др. стран. А запланированные масштабы объемов ЖРО огромны: одна лишь фирма URENCO собирается импортировать в РФ только в 2019-2023 гг. 12 тысяч тонн отходов! Это никак не коррелируют с нашими возможностями переработки и условиями безопасного хранения.

Да, российские законы запрещают ввозить в страну из-за рубежа ядерные отходы для хранения или захоронения. При этом допускается импорт ядерных материалов для дообогащения с последующим возвратом их иностранному поставщику. Но по свидетельству «Гринпис», вторичные отходы из-за рубежа после дообогащения ядерных материалов все равно остаются в России. По данным «Экозащиты», до 98% от объема ввезенных отходов навсегда «оседают» в РФ. Кстати, недавно это подтвердил, сам того не желая, и премьер-министр Дмитрий Медведев, обозначив срок переработки в 70 лет. То есть к 2088 году все «экспортные» ЖРО должны быть переработаны. Внимание: если только за три года планируется принять 12 000 000 кг ЖРО, то при таких темпах не трудно посчитать, что за 70 лет будет ввезено уже 300 000 000 кг. На переработку такого нереального объема не хватит никаких мощностей. Да и будут ли они перерабатываться вообще на самом деле? А кроме того, объемы поставок могут и увеличиться…

Что со всеми, с нашими детьми, внуками, и даже с правнуками станется за такое длительное время – бог весть. Этого вам даже я, как атомщик, точно сказать не могу. Очевидно лишь, что последствия такой, с позволения сказать, «коммерции», приведут к чудовищным генетическим заболеваниям. Это теория академика Сахарова о беспороговом воздействии радиации на последующие поколения. Радиация беспощадна не только к одному человеку, но и ко всему его потомству. Только вдумайтесь в это.

 Правильно ли я понял, что общественность никак не может повлиять на это преступное решение?

— Увы, нет. Законодательство России не предусматривает общественного права ВЕТО и, следовательно, никак не ограничивает контракты, подписанные с иностранными коммерческими предприятиями. Так, Германия передаст нам все свои ЖРО в течение 2019– 2023 гг. К слову, в этой высокотехнологичной стране в обязательном порядке проводятся общественные слушания с правом ВЕТО на любой контракт в области переработки радиоактивных отходов.  Учитывается все – от особенностей региона до возможных рисков. У нас не так: никаких ограничивающих прав общественные слушания не имеют. Против активистов–экологов возбуждаются уголовные дела и сразу с запредельными сроками; несговорчивые местные власти быстро меняют на других, покладистых, как это и было в Сарове;  научные круги, в большинстве своем, смущенно отмалчиваются; депутаты всегда голосуют «за»; СМИ производят единичные холостые выстрелы; весь мир нервно наблюдает за ситуацией, а наши обыватели даже не понимают, что происходит. Для них вся эта ситуация за гранью периферического зрения.

 Как рядовой обыватель, я уже осознал, как смертельно опасно хранить весь этот «импорт» 70 лет. А если все же удастся его постепенно утилизировать?

— Это также непозволительный риск. Потому что на данный момент в РФ отсутствует единая система обращения с отходами. Каждое предприятие решает вопрос утилизации, как само посчитает нужным. Государство ни за чем всерьез не наблюдает, и ничего по-настоящему не контролирует. А предприятия справляются с ситуацией, как могут: часто экономят на утилизации, или попросту не знают, куда девать ЖРО. Зачастую процесс осуществляется только на бумаге, а на самом деле отходы вывозят на мусорные полигоны, что представляет серьезнейшую угрозу окружающей среде и здоровью населения. Еще страшнее, если те же самые бочки, несущие смертельную опасность, сдадут в металлолом для переплавки. Ведь в дальнейшем радиация «расползается» через товары, произведенные из летального вторсырья.

 Мой жизненный опыт, и опыт юриста подсказывает мне, что этот хаос – раздолье для махинаторов всех мастей…

— Ну разумеется. Причем не только для высших эшелонов власти, но и для жуликов на местах тоже. Летом 2017 года после моего приезда из Германии (я проходил там лечение по онкологии) глава Сарова Тихонов и замглавы Жижин пригласили меня подключиться к программе ТОР по разработке различных технологий; в моем случае — к разработкам в сфере хранения и переработки радиоактивных отходов.  Детали они не конкретизировали. Затем в переговоры вступили их представители – некие В. Размыслов и его подчиненный Н. Беляев. И вот этот Беляев открытым текстом заявил мне: «Саров готовится к приему ЖРО, но мощности по переработке недостаточны, зафиксирован перелив ЖРО из хвостохранилищ в очистные сооружения. Те также не справляются с очисткой, и все попадает в грунтовые воды. А эта вода потребляется горожанами; также она разливается в бутылки и идет на продажу. И такую бутылку видели когда-то даже на столе у президента Б.Н. Ельцина! Процесс уже не остановить. Так что нам остается поучаствовать в программе ТОР всего три года. Потом город будет не пригоден для проживания, он вымрет… В общем, приглашаю вас сорвать бабки и уехать заграницу. Другого выхода нет».

Я выслушал эти откровения, и мне стало страшно не только за Россию, но и за всю цивилизацию в целом – ведь если все это реализуется, то скоро уезжать уже будет некуда, да и незачем. Конечно, я ответил решительным отказом. А еще я добился увольнения Размыслова со всех должностей, при этом «отцы города» поспешили немедленно отречься от своего посредника, и признали его действия нелегитимными. Но, конечно, это лишь частный случай. Для того, чтобы остановить то, что происходит, лишь моих сил явно недостаточно. И конечно мне начали мстить: после инициированного мною разбирательства, и отказа участвовать в программе, тут же поступил отказ в дальнейшей аренде муниципальных помещений под мою научную деятельность.

И все же, есть ли какой-то способ остановить надвигающуюся катастрофу?

— Мы вместе с проф. М.А. Казаряном и И.В. Шаманиным запатентовали новейшую технологию

тонкой переработки ЖРО. Она позволяет селективно удалять практически весь уран-235 из ЖРО

на ионном уровне. Меня на такую мысль натолкнула нештатная ситуация на криогенном резервуаре на Байконуре, которая случилась как раз во время приезда четы Горбачевых на космодром. Тогда мы с моим научным руководителем предложили использовать инновационную разработку – вакуумный поглотитель водорода из теплоизоляционной полости криогенного резервуара. Спустя время выяснилось, что московский профессор Казарян, специализирующийся на физике лазеров, и томский профессор Шаманин, работающий в области теоретической ядерной физики, наблюдали подобные эффекты. Объединив наши усилия, мы создали действительно уникальный способ тонкого выделения ионов радиоактивных металлов. Патент получен, но никаких данных о том, что наше изобретение применено, у нас нет.

 Почему я не удивлен? Вероятно, внедрение вашего прорывного изобретения требует значительных средств?

 — Разумеется. Но все это не дороже сохранения среды обитания людей, самой их жизни и вопроса рождения следующих поколений. Но на это у нашего государства денег нет! И это при том, что от ввозимых радиоактивных отходов чистая прибыль бюджета ежегодно составляет 0,5 трлн. руб. Когда на кону такие фантастические деньги, до народа ли тут, до экологии ли? Кстати, я твердо уверен, что рано или поздно наше изобретение обязательно внедрят. Вот только в совсем других странах, где государство занято не сколько дикой гонкой за сверхприбылью, а обеспечением нормальных условий жизни для собственных граждан. Чем, в принципе, оно и обязано заниматься. А пока что только в одном Сарове катастрофически растет онкология, но записаться в онкодиспансер невозможно: безумные триллионы идут на что угодно, но не на нужды населения.

 Вы — Почетный гражданин России, ветеран ВС РФ, ветеран ГК РОСАТОМ и атомной промышленности РФ; лауреат многих премий, автор множества научных трудов, разработок и открытий, награждены правительственными наградами. Неужели в современной России слово такого авторитетного ученого ничего не стоит?

 — В вашем вопросе уже содержится ответ. К моему огромному сожалению, мое мнение в наши дни стоит действительно не много. Но я не сдаюсь, и официально озвучиваю свою позицию, хотя и понимаю, что делать такие заявления при правящем режиме далеко не безопасно. Однако счет идет уже на минуты: если не пытаться остановить творящееся преступление, то не только Саров, но и вся Россия очень скоро превратится в ту самую гиблую Зону, с которой мы и начали свой разговор.

Беседу записал юрист и правозащитник Анатолий Фурсов